Ночь Пса - Страница 123


К оглавлению

123

Нервно дернул щекой — сегодня меня не будет… — нашел, дурак, формулировку…

Поймал такси-автомат, попетлял немного по залитому тьмой городу, пересел в другую машину и с ее блока связи вызвал номер, которым пользовался редко, очень редко — в таких вот случаях, как этот. И в записной книжке этого номера не держал.

— Мириам, — перебил он приветственный возглас, — у меня к тебе просьба…

— Иначе ты бы про меня и не вспомнил, — вздохнула женщина на том конце канала связи… — Что в этот раз?

— Как всегда… — Карл нервно провел рукой по лицу. — Как всегда: звони ко мне домой каждые полчаса. Начиная… — он сверился с часами. — Начиная с четырех. Если я не отвечу или отвечу, но не скажу тех слов — помнишь…

— Все ОК — действительно, а не все, действительно, ОК, — процитировала Мириам.

— Правильно, умница… Если ты этого не услышишь, или даже… Если тебе покажется что-то… То, значит, у меня — плохие гости. Ты знаешь, что тогда делать.

— Знаю… — вздохнула Мириам. — Тебя убьют когда-нибудь, Карл. И мне тебя будет жаль.

— Знаю, — ответил Фотограф.


Ждать Фотографа у памятника Первому Президенту, наматывая все новые и новые штуки на счетчике такси-автомата Тони пришлось недолго: Карл вынырнул из другого таксомотора, подрулившего к соседнему перекрестку, и после короткой полу-пробежки через слабо освещенный переулок, нырнул в кабину такси Тони, нервно дернул щекой и спросил:

— Гонсало Гопник… Знаешь такого? Он у меня был за час до тебя. Ты — по тому же делу?

Счастливчик кивнул, хотя и не был до конца уверен, что уж совсем по тому же. Фотограф нервно, наугад, набрал на панели управления маршрут и включил максимальное затемнение окон салона.

— Камера хранения Терминала, — коротко сказал он. — Ячейка пятьсот двадцать. Код — шестьдесят шесть, восемьдесят, девятьсот. Семь цифр. Повторить?

— Шестьдесят шесть, восемьдесят, девятьсот, — повторил Тони. — Ну?

— Правильно, — вздохнул Фотограф. — В ячейке — папка, в папке — два пакета. В каждом — карта с координатами какой-то блуждающей норы и инструкции по тому, как там быть с охранной системой. Это — все, что Мепистоппель просил вам двоим передать. Это — во первых. Во-вторых, Гопник забирает свой пакет, ты — свой. И делай это поскорее. Похоже — мы все под колпаком. Люди Магира меня обложили. Уже побеседовали пару раз — очень убедительно. Если станут спрашивать, о чем я говорил с тобой, я им скажу. Потяну время, но в конце-концов — скажу. Так что: постарайся поскорее управиться с картой этой.

— Спасибо, — сказал Тони и остановил кар. — Я пересяду, а ты уж давай, постарайся — потяни время как следует… За те денежки, что мы тебе отстегнули, можно и постараться…


Самым нелегким, что пришлось сделать Харру теперь, это стянуть к гнилым железобетонным заводям свою, рассеевшуюся по городу ораву и разогнать хотя бы наиболее понятливых по периметру предполагаемого местоположения Подопечного.

Крашенный и Рваное Ухо активно путались под ногами и увязались за ним, когда он наконец смог отправиться туда, откуда — все слабее — доносился до него зов, и Харр просто оставил мысль о том, чтобы отделаться от них.

Сначала Харр не понял, что именно остановило его. Но, тем не менее — остановился и резко свернул в укрытие — за чернеющую неподалеку стенку декоративного кустарника. Но еще не успев скрыться за ней, уже понял: дело не в какой-то опасности, которую засекло его подсознание, нет… Он только что пробежал мимо ЗНАКА.

Снова — знак!

Но знак очень странный — словно его раскладывал ребенок. На этот раз знаком не была расстановка предметов в комнате — это всего-то и было несколько помеченных веток и камней на, черт, влажной после дождей земле. Харр нервно обнюхал камни. Откуда здесь неумелый детеныш? Или… Воспоминание о чем то уже погрузившимся в призрачные глубины памяти юркой мышью скользнуло где-то по краю светлого поля его сознания, но там и задержалось, не попав в центр. Хотя это и был знак для него или, точнее, для него и Подопечного (для кого же еще в этом мире?), что-то очень важное, связанное со странными малышами, которые взывали к его помощи, заставило его ограничиться тем, что он переложил несколько веточек так, чтобы и дураку было ясно, что послание принято, и помчался дальше.

И интуиция не подвела его.

В странном месте нашел он последнего из фосфоресцирующих пушистиков: в темном подземном проходе, что вел в пропитанное страхом, болью и смертью подземелье, подземелье, в котором совсем недавно умирали люди, а еще это подземелье и странный дом, в который выходило оно, пахли тем — вторым человеком, что был с Подопечным в том подвале со знаками, где его чуть не сцапала орава вооруженных дурней. Видно этот — второй — много лет провел в этом доме, сам стал частью его. Если бы Харр потратил на это побольше времени, то мог бы многое поразузнать об этом человеке. Но Подопечным этот дом не пах — он никогда не появлялся тут. И главным сейчас были эти странные крохи. Их появление здесь, в совершенно чуждом для них Мире, было как-то связано с судьбой Подопечного. Сначала надо было свести вместе и накормить эти шесть странных созданий, а потом все они — и крохи, и Тор Толле, и то чуждое и злое, что таилось в черных глубинах ночного каменного лабиринта — должны были сойтись вместе. И — как можно скорее.


— Боюсь, что мы порядком опаздываем, — Роше энергично надвинул шляпу о самые уши и тревожно засопел своей носогрейкой. — На Северный полюс вы отвозили что-ли мадам? Тут события пошли вдруг непредвиденным ходом… Я, знаете ли, послал Каспера присмотреть там — на Фернанделя-десять… Это — где живет Фотограф. Карл Васин. Ну, чтобы он там и от нас приладил жучка и, вообще, проконтролировал ситуацию на случай, если Густавссон пожалует туда, — он смолк и, сипя трубкой, уставился на пролетающую за окнами кара тьму.

123