Ночь Пса - Страница 41

Сценки, в которых эти люди двигаются, разговаривают, одним словом, как-то ведут себя. Все снято скрытой камерой. Они не знают, что за ними наблюдают… Постарайтесь прикинуть — кто из них напоминает вам того типа, что одурачил вас…

Тяжело вздохнув, Гнат поудобнее уселся перед экраном и стал выслушивать объяснения о том, как управляться с клавиатурой аппарата.

— А с собакой как? — осведомился он.

— С той собакой, которая?… — догадался Ким.

— Которая час без малого меня над очком продержала! — без обиньяков объяснил Гнат. — Мужика того я еще туда-сюда — не без труда, признаюсь, вспоминаю, а вот сволочь эту блохастую — теперь по гроб жизни не забуду! Из мильона узнаю!

— У нас нет специальных сьемок по животным… — озадаченно поскреб в затылке Роше. — Но… Вот — сейчас посмотрим…

— Вот это не подходит? — Ким подошел к своему терминалу и, поковырявшись в клавиатуре, вывел на экран монитора, установленного перед Гнатом, меню проспекта последней «собачьей олимпиады». — Здесь, по-моему, есть все породы, которые…

— А неплохая мысль! — встрепенулся комиссар. — Вы даже не знаете, насколько она хороша! Здешние собачники просто помешаны на этой «Олимпиаде» — все как один лезут на первый тур. Жители Столицы — так даже с облезлыми болонками наперевес. И если владелец вашего, мсье Позняк, х-хе… четвероногого друга, не лишен хоть капли честолюбия, он вполне мог отметится в каталоге. Хотя бы где-нибудь среди публики. Вы, кхэ… внимательнее отнеситесь к этому материалу, мсье…

Роше в волнении достал из кармана трубку и коршуном изогнулся над плечом Гната, вперившегося в экран, на котором один за другим менялись коротенькие, похожие на рекламные ролики эпизоды. Ким вздохнул и принялся отстукивать на клавиатуре своего блока вызов личного канала связи адвоката Александра Пареных. Но черти носили адвоката где-то вдали от своего индивидуального радиовидеофона. Или он просто выключил его на ночь. Ким помассирован набрякшие веки и уткнулся в распечатки.

— Вы, господин комиссар, — довольно угрюмым голосом попросил Гнат, — над ухом у меня не сопите. Отвлекает. И трубкой этак вот мне по стулу не постукивайте. У меня, знаете, за последние сутки нервы сдавать стали…

Роше послушно спрятал трубку в карман, отклеился от Позняка и принялся, тяжело скрипя половицами, расхаживать позади него.

Довольно долго этот звук, да еще угрюмое посапывание Гната составляли единственное звуковое сопровождение процесса дознания.

Ким оторвался от так и остававшихся для него китайской головоломкой материалов дела заключенного П-1414, скосил глаза на часы и подумал, что будь они на Земле, за окнами бы уже начало рассветать. Но над городом и Степью по-прежнему царила тьма.

И тут Позняк мрачно сообщил:

— Вот она — эта сволочь! А вот и ее хозяин… Действительно — в публике… Так… Выше пупка не показывают гады… Хозяина, в смысле. Ублюдка, мать его… Да и собачку — все мельком как-то… Но это он, точно он — кобель чертов!

Роше энергично пододвинул к монитору второй стул, столь же энергично надел очки, наконец-то найдя им толковое применение, и принялся на пару с Гнатом пытаться вытянуть из чертовой машинки изображение хозяина проклятущей псины или хотя бы сведения о ком то из них.

Ким поднялся из-за стола и взялся за приготовление кофе. К тому времени, когда он принялся разливать дымящийся напиток по чашкам, Гнат с комиссаром, не преуспев в своих попытках, уже сортировали изображения персонажей из многочисленной клиентуры Гонсало Гопника.

— Глотните для бодрости… — сказал он, протягивая чашку Гнату. — Может…

Его прервала трель блока связи. Ким поднес трубку к уху и выслушал сообщение компьютера Центрального Пересылочного Изолятора о том, что отозванный из мест реализации Свободного Труда для производства дальнейшего дознания заключенный П-1414 доставлен в его, агента Кима Яснова, распоряжение.

— Я выезжаю, — Ким положил трубку и развел руками. — Свой кофе завещаю вам…

— Ну что ж… — комиссар поднялся, жестом попридержав Гната у монитора, — пора нам бежать — каждому по своей дорожке. — Вот посмотрите на дорогу — что нам удалось вычислить, — Роше подхватил Кима за локоть и подвел его к уже облюбованному широкому подоконнику. — Четыре кандидатуры. Вам будет интересно.

Почерк у комиссара был корявый, детский, но относительно разборчивый.

«Лозинский Глеб, — прочитал Ким, — весьма вероят. Есть овчарка. Врач.

Родни Майкл — лицо без опр. зан. Привлекался за кражу собак. Весьм. вероят.

Зауэршмидт Ганс-Теодор — оперный певец, здесь — на гастролях. Собаки нет. Маловероят.

Пайпер Энтони — предпринимат. Сведений о соб. нет. Маловероят.»

— Послушайте, не стоит изображать из себя большего дурака, чем вы есть на самом деле! Не стоит!

Человек с бородкой закоренелого интеллигента близоруко уставился снизу вверх на застывшего перед ним строго одетого, измазанного грязью ночного мокрого леса и до предела виноватого подчиненного.

Разговор происходил вовсе не в кабинете, как это можно было бы подумать, а на лоне природы — в сырой после сошедшего на нет дождя и мрачной как склеп рощице, невдалеке от Ближнего озера, воды которого совсем недавно вернули миру плоть и душу Гонсало Гопника. Этот последний факт, впрочем, не был известен участникам столь неприятной беседы. Они были из другой стаи.

— Я с самого начала говорил, что ваша команда неправильно настроила себя! Бог его ведает почему вы решили, что операция, которую вам поручили, это — просто пикничок какой-то на свежем воздухе! То, что объект находится под опекой здешних компетентных служб, вас не насторожило: ну — конечно! Они же здесь — сплошная деревенщина и лопухи! Их вы уже давно отвыкли брать в расчет!