Ночь Пса - Страница 81

— Ясно, — продолжал Покровский, что несколько сот землян, полностью оторванных от Человечества могли основать новую цивилизацию только ценой огромных потерь. В том числе и потерь, так сказать, социального характера… Это началось еще на борту Странника: ведь дорога к Чуру заняла несколько поколений — это на корабле, вовсе для этого не предназначавшемся. А бортовая дисциплина в Дальнем Космосе мало общего имеет со светлыми идеалами всеобщих свободы и равенства. Братства — еще куда ни шло… А уж ТАМ — на девственных просторах чуждого мира — само собой, просто для того, чтобы выжить пришлось резко и несправедливо рассечь все настоящие и будущие поколения обитателей Чура на огромное большинство подчиняющихся и непосвященных, и ничтожное меньшинство подчиняющих и приобщенных к высшему знанию. Подчиняющемуся большинству на роду было написано, трудясь в поте лица своего, от зари до зари обеспечивать весь обосновавшийся на Чуре филиал рода людского хлебом насущным и крышей над головой. Крошечное меньшинство правителей и хранителей знаний от рождения своего должно было быть убеждено в своей исторической миссии: возродить под чужими небесами не более не менее, как Новое Человечество — новое и очищенное от скверны прошлых грехов и ошибок! И, надо сказать, духовный потенциал этого новоявленного дворянства был — в основном, исключения не в счет! — неизмеримо выше, чем у их предтечь — феодалов древней Земли. Еще бы! Ведь за их плечами стоял истинный Золотой Век! Не выдумки праздных поэтических душ, не миф, воплотивший тоску о Несбывшемся — нет! Их Золотой Век был воплощен в металл и керамику тел звездных кораблей, в излучающую, воспринимающую, стреляющую машинерию. Воплощен и в самую их плоть и в их души: в манеру вести себя, в их язык и в их способ мышления, наконец!

О, это было совсем как в каком-то древнем фэнтэзи: трудолюбивые, суеверные крестьяне и ремесленники, отважные сквоттеры и стойкие духом землепроходцы… Преисполненное благих намерений, проникнутое сознанием своей высокой миссии рыцарское сословие… Университеты — больше похожие на монастыри тайных орденов. Целый спектр религий, сект и верований. Загадочные, всезнающие и действительно способные творить чудеса колдуны и маги — добрые и злые… О, этот великий век оживших сказок! За его магией стояло нечто большее, чем слепая вера суеверных толп: в ней слились и достижения земной НТР и тщательно культивируемые под чужими небесами паранормальные способности… Неслыханные твари, действительно, таились в дебрях лесов, в пучине морской, в высях небесных, а не были порождением болезненной фантазии…

Вот в такую магическую мозаику начала складываться жизнь Чура, к тому времени, когда на орбиту вокруг планеты вышли два мятежных звездолета… Это второе пришествие землян на Чур радикально изменило ход его истории.

Можно сказать, стало роковым.

Зазуммерил блок на столе у комиссара.

— Так это ты, Мариус?… Что? Думаешь, что-то готовится? Какой звонок от Яснова? Почему я опять должен смотреть новости?

Он раздраженно кинул трубку на стол, и та тут же вновь залилась трелью вызова.

— Слушаю вас, Агент… — Роше озабоченно глянул на возникшего на экране Кима.

Несколько минут напряженно слушал то, что втолковывал с той стороны канала Агент на Контракте. Поднял голову и, не отрываясь от трубки, стал отрывисто отдавать распоряжения.

— Простите господа, но, кажется, рыбка клюнула и грозит оборвать крючок… Я покину вас. Надеюсь, у нас еще найдется возможность поболтать о Чуре, профессор. Ким, — он снова поднес трубку к уху, — вам лучше не таскаться со мной — дело чисто оперативного характера…

Он повернулся к дежурному.

— Как только Роб и Сэм получат наконец справки с Университетского компьютера и от оргкомитета этого самого движения, верните профессору его пушку и можете отпускать на все четыре стороны, если не имеете к нему вопросов.

Взяв из ящика стола свой потертый Парабеллум, он нахлобучил шляпу. Коротко мотнул головой.

— Простите, профессор. Вперед, ребята!

— Давай! — тихо скомандовал Комски вконец позеленевшему в свете галогенового фонарика Гонсало и подтолкнул его к темному провалу. — Тебе там нечего бояться, кроме смерти…

Гонсало обреченно вздохнул и шагнул вниз. Двое крепко сложенных сопровождающих напряженно замерли за его спиной. Герр Комски отступил назад.

— Э-эй, это я… — негромко позвал Гонсало, в надежде, что никого здесь, в покинутом Прокате, нет и быть не может.

Вздохнул и, преодолев последние ступеньки лестницы, он чуть более уверенно шагнул в зыбкий сумрак.

— Здравствуй, — шепнул ему на ухо Кноблох, поплотнее прижав ствол бластера к основанию адвокатского черепа. — Пригласи сюда своих друзей, только смотри — не испугай…

Придерживая его за предплечье, он отвел адвоката к стене — от греха подальше.

— Ну, — спросили сверху, понизив голос, — что там?

— Никого… — стараясь не подвести вновь обретенных знакомых, выкрикнул Гонсало. — Никого и ничего…

По лестнице заспешил один из людей Комски. Второй, согнувшись в три погибели над люком и подсвечивая фонарем, пытался отслеживать его передвижения.

— Включи свет… — приказал первый, вертя головой. — Есть у них тут освещение?

И тут сверху — из тьмы за щелями утопленных в землю окон полуподвала — раздался душераздирающий визг стопорящихся флаеров полицейского управления — ни один другой механизм во Вселенной не издает настолько мерзкого звука — топот многочисленных башмаков и приглушенный галдеж: Со двора, со двора, блокируйте черный ход! Вторая группа — на окна, на окна!.. И прочая чушь в том же духе.